Главная » 2014 » Март » 13 » Немного из биографии тёти Татьяны Кирилюк. Людмила Милевская...
10:39
Немного из биографии тёти Татьяны Кирилюк. Людмила Милевская...
Людмила Ивановна Милевская родилась я прекрасным майским днем (13 числа) милого мне советского года, как говорится, в семье военнослужащего. Ясельный период с радостью провела в объятиях своей многочисленной польской родни. Первое слово (уж простите) произнесла по-польски. И потом пошло как по маслу: защебетала по-польски немало. С Великим Могучим Русским познакомилась только в четыре года. В оправдание себе могу лишь сказать, что польский с тех пор намертво позабыла.С Могучим Русским знакомилась не где-нибудь, а в Москве, куда безжалостно была доставлена моими молодыми и ветреными родителями. Тут уж (деваться некуда) вынуждена была целых пять лет скитаться по захолустьям столицы: Черемушкам и Сокольникам. Отец мой, усердно обогатившись знаниями в военной академии, помудрел (к моему счастью) и прозрел, что жить на юге всегда приятней. После этого мы отбыли в город Ростов-на-Дону, правда не сразу, а с коротким трехлетним заездом в милый городок Тейково Ивановской области, где меня быстренько осчастливили братиком. Но уж из Тейково всей толпою полетели на юг. Мама, правда, рвалась в Ленинград, к другой толпе родственников. Но, попавши в Ростов, даже мама решительно осознала, что никогда не вырастить в родном ее Ленинграде такого сладкого винограда, таких сахарных арбузов, медовых дынь и сочных персиков.К этим благам нелишне добавить восемь месяцев исключительно приятной погоды. Согласитесь, похоже на рай. Мы немедленно закрепились в Ростове. Правда, имея чрезвычайно много родни в Петербурге (тетушек, братьев, невесток, племянников и даже мужа) я теперь вынуждена жить на два дома. Лето провожу на даче в любимом Ростове, зиму - в родном Петербурге. Поскольку лето в Ростове длиннее, чаще живу там, где лучше. Провинция, должна отметить, засасывает: мечтательно подумываю о домике в деревне.Писать начала в 1995 году Ростове и как-то внезапно: кончились деньги и мысль вдруг пришла! Поэтому первые девять книг изданы в ростовском издательстве «Феникс». Когда поняла, что творчески подросла, перешла во «всепоглощающее» издательство «Эксмо». (Где все в таком восторге от меня, что боятся испортить рекламой).В ходе жизни образованием овладела не литературным, а химическим – слегка ободряет, что все же кандидат этих самых наук. Так вот и химичу детективы, по-кандидатски старательно.«Автобиблиография» Издательство «Феникс» 1995г. «Ты прекрасна возлюбленная моя…» авантюрный роман 1996г. «Модус вивенди (сборник) авантюрно-прикл. повести «Профессионалы» «Последний перелет» «Дальнобойщик» «Однофамильцы» «Модус вивенди» 1996г. «Восход черной луны» авантюрный роман* «Кто из нас способен на убийство» детективные повести «Кто из нас способен на убийство» «Задержись на минутку» «Капризная дама смерть» «Мой дружок меня переживет» 1996г. «Легкий труд» детектив 1996г. Тетралогия: авантюрный роман в 4-х част. «Лабиринты желаний» книга 1 «Заговор надежд» книга 2«В плену метаморфоз» книга 3 «Химера страсти» книга 4 *Примечание:книга «Восход черной луны»является лауреатом литературногоконкурса им Закруткина.Издательство «ЭКСМО» Серия «Детектив глазами женщины» «Почем фунт лиха» 2000 г.«Иронический детектив» Серия «Сонька Мархалева – детектив оптимистка» «Почем фунт лиха» 2000 г. «Цветущий бизнес» 2000 г. «Кикимора болотная» 2000 г. «Пять рассерженных жен» 2000 г. «Выстрел в чепчик» 2001 г. «Веселая поганка» 2001 г. «А я люблю военных» 2001 г. «Фанера над Парижем» 2001 г. «Пять рассерженных мужей» 2002 г. «Пусти козла в огород» 2002 г. «Жених со знаком качества» 2003 г. «Моя свекровь мымра» 2004 г.Серия «Дамы начинают и выигрывают» «Карманная женщина» 2000 г. «Джинн из консервной банки» 2002 г. «У жены под кроватью» 2003 г. «Вид транспорта – мужчина» 2003 г. «Мерзавец на выданье» 2003 г «Ты маньячка, я маньяк» 2003 г «Дурдом на выезде» 2004 г.Серия «Далила Самсонова– сердца жен починяет,мужей возвращает, врагов семьи изобличает» «Мужской гарем» 2004 г. «Кто хочет спать с миллионером?» 2004 г. «Продается шкаф с любовником» 2004 г.Личная серия «Людмила Милевская – детектив с клубничкой»«Любовники чертовой бабушки» 2004 г.Издательство «АСТ» «Нежный поцелуй судьбы» 2007 г. Дорогие читатели, возможно, вам интересно узнать меня ближе, но писать автобиографию скучно. Решила выложить веселое интервью, которое я когда-то давала журналистке Елене Бурцевой.Вообще-то, забавные истории преследуют меня с первых шагов жизни и по сей день. Думаю, так происходит у всех, просто не все умеют их выделять из сложного волокна бытия. Не умеют или не хотят.– В Сокольниках вы познали первый триумф, а где и когда вы познали горечь первого поражения?– На Лубянке, где же еще. Точнее, почти на Лубянке. Совсем неподалеку от нее находится военная академия, в которой учился отец. Мне было пять лет. Это было осенью в субботу. Помнится, отец оставил меня во дворе академии и пошел сдавать курсовую работу. В дальнейшем мы планировали отправиться в зоопарк. Естественно, по этому случаю я была чрезвычайно нарядно одета: во все белое от колготок до курточки. В ожидании отца, я грустила, разгуливая у бездействующего уже фонтана, на дне которого были тина и грязь. Поскольку мама одела меня во все новое, разгуливала я, очень гордясь собой.– Мила, говорят, у вас было детство?– Елена, слухи не обманули: у меня было детство и случилось оно в Москве. Да-да, я тоже столичная штучка, обживала многие районы «белокаменной». Мои родители часто меняли квартиры. Хорошо помню тесную комнатку в Сокольниках, куда помещались только стул, кровать и телевизор. Но зато рядом был парк. Однажды я там потеряла своих родителей. Они, красивые и молодые, так увлеклись друг другом, что забыли про свое чадо. Видимо, я тоже кем-то была увлечена, а когда очнулась, предков и след простыл. Было мне четыре года. О, как я рыдала! Меня подобрал добрый старик и повел к Зеленому театру – там была местная радиорубка. В Зеленом театре шел концерт, но мы попали на паузу. Сокращая путь, мой спаситель наивно решил проскользнуть через сцену. Я следовала за ним, самозабвенно размазывая по лицу слезы. Однако публика была в сборе – полный аншлаг. Когда старичок вывел меня на сцену (всю в белых бантах, кружевах, оборках, разодетую в пух и прах), ряды, приняв меня за артистку, разразились бурными аплодисментами. Старик испугался, я же не сплоховала: мои руки сами уперлись в бока, а ноги начали нарезать такие дивные кренделя, что публика зашлась от восторга. Уж не помню, что там выплясывала – то ли "гопак”, то ли "бульбу” – но это был мой первый триумф.Весёлое интервью.Даже старик был очарован и, похоже, забыл, зачем оказался на сцене. Я же, окрылившись успехом и наплясавшись, уже бойко читала стихи и распевала застольные песни. Публика мне подпевала, я приступила к общению с ней. Первым делом рассказала, где и как я живу и кто мои родители. Раз уж они к слову пришлись, критики я не жалела: досталось и маме, и папе. Народ задавал вопросы, я бойко, с душой, отвечала, то и дело меня прерывал гомерический смех. Помню, жаловалась, мол, не разрешают варенье есть пальцем. Думаю, это было мое первое интервью, веселое, но короткое.– Почему короткое?– Помешал старик. Когда речь зашла о моих родителях, он вспомнил, куда направлялся. К всеобщему разочарованию старик схватил меня в охапку и под шквал аплодисментов помчался в радиорубку. Вскоре на весь парк объявили: мама Рая, папа Ваня, в Зеленом театре вас ждет дочка Мила. К тому времени я уже никого не ждала, поскольку вкусила радость свободы, но родители мигом примчались и утащили меня домой.Вообще-то, забавные истории преследуют меня с первых шагов жизни и по сей день. Думаю, так происходит у всех, просто не все умеют их выделять из сложного волокна бытия. Не умеют или не хотят.– В Сокольниках вы познали первый триумф, а где и когда вы познали горечь первого поражения?– На Лубянке, где же еще. Точнее, почти на Лубянке. Совсем неподалеку от нее находится военная академия, в которой учился отец. Мне было пять лет. Это было осенью в субботу. Помнится, отец оставил меня во дворе академии и пошел сдавать курсовую работу. В дальнейшем мы планировали отправиться в зоопарк. Естественно, по этому случаю я была чрезвычайно нарядно одета: во все белое от колготок до курточки. В ожидании отца, я грустила, разгуливая у бездействующего уже фонтана, на дне которого были тина и грязь. Поскольку мама одела меня во все новое, разгуливала я, очень гордясь собой.– Мила, говорят, у вас было детство?– Елена, слухи не обманули: у меня было детство и случилось оно в Москве. Да-да, я тоже столичная штучка, обживала многие районы «белокаменной». Мои родители часто меняли квартиры. Хорошо помню тесную комнатку в Сокольниках, куда помещались только стул, кровать и телевизор. Но зато рядом был парк. Однажды я там потеряла своих родителей. Они, красивые и молодые, так увлеклись друг другом, что забыли про свое чадо. Видимо, я тоже кем-то была увлечена, а когда очнулась, предков и след простыл. Было мне четыре года. О, как я рыдала! Меня подобрал добрый старик и повел к Зеленому театру – там была местная радиорубка. В Зеленом театре шел концерт, но мы попали на паузу. Сокращая путь, мой спаситель наивно решил проскользнуть через сцену. Я следовала за ним, самозабвенно размазывая по лицу слезы. Однако публика была в сборе – полный аншлаг. Когда старичок вывел меня на сцену (всю в белых бантах, кружевах, оборках, разодетую в пух и прах), ряды, приняв меня за артистку, разразились бурными аплодисментами. Старик испугался, я же не сплоховала: мои руки сами уперлись в бока, а ноги начали нарезать такие дивные кренделя, что публика зашлась от восторга. Уж не помню, что там выплясывала – то ли "гопак”, то ли "бульбу” – но это был мой первый триумф.Весёлое интервью.Даже старик был очарован и, похоже, забыл, зачем оказался на сцене. Я же, окрылившись успехом и наплясавшись, уже бойко читала стихи и распевала застольные песни. Публика мне подпевала, я приступила к общению с ней. Первым делом рассказала, где и как я живу и кто мои родители. Раз уж они к слову пришлись, критики я не жалела: досталось и маме, и папе. Народ задавал вопросы, я бойко, с душой, отвечала, то и дело меня прерывал гомерический смех. Помню, жаловалась, мол, не разрешают варенье есть пальцем. Думаю, это было мое первое интервью, веселое, но короткое.– Почему короткое?– Помешал старик. Когда речь зашла о моих родителях, он вспомнил, куда направлялся. К всеобщему разочарованию старик схватил меня в охапку и под шквал аплодисментов помчался в радиорубку. Вскоре на весь парк объявили: мама Рая, папа Ваня, в Зеленом театре вас ждет дочка Мила. К тому времени я уже никого не ждала, поскольку вкусила радость свободы, но родители мигом примчались и утащили меня домой.Этакая пятилетняя милашка-белоснежка с румяными щечками. Конечно же, я не могла долго оставаться без поклонника: какой-то симпатяга-бутуз очень быстро ко мне подкатил. Для разминки мы обменялись с ним информацией: оказалось, он тоже поджидает отца, но идут они на карусели. Я любезно пригласила его в зоопарк. Слово за слово и... Любовь! Чувство вспыхнуло мгновенно. Намертво забыла, как бутуз выглядел, но помню, что расставаться с ним не хотела. Он, по всем признакам, испытывал ко мне аналогичные чувства, иначе, чем объяснить его поведение: бутуз забрался на довольно высокие стенки фонтана и, рискуя свалиться вниз, начал бегать и прыгать, демонстрируя молодецкую удаль. Здесь бы мне и покориться ему. Сказала бы парню, как он хорош, глядишь, и развились бы отношения, но меня подвели амбиции. Я помнила, что чрезвычайно нарядна и пачкаться нельзя, но откуда-то вдруг и на меня нашла удаль: захотелось поскакать рядом с избранником, вот, мол, какая я ловкая. Таким образом, не желая ударить лицом в грязь, я плюхнулась туда попой, одетой в беленькие колготки. Катастрофа! В таких случаях родители бывали очень строги ко мне. Сидя в тухлом зеленом иле на дне фонтана, я поверить не могла, что это случилось со мной, а наверху плясал и смеялся бутуз. Вот когда поняла я, как бывают жестоки мужчины. Поняла я и то, что это лишь начало большого позора. Я, еще минуту назад ловившая умиленные взгляды людей, теперь ощущала себя грязной вонючей жабой, которую скоро, к тому же, начнут колотить. Хотелось выбраться из фонтана и убежать, куда глядят глаза, но этого-то как раз я сделать и не могла. И никто помочь мне не мог, как выяснилось позже. Еще минуту назад я собиралась в зоопарк, и вот теперь роль зверушки играю сама. Вокруг столпились молодые офицеры. Все были нарядны, все жили не в центре Москвы, а потому они не решались протянуть мне, грязнуле, свою руку помощи. Думаю, это были секунды, но мне, испачканной жабе, сидящей на дне фонтана в ожидании порки, они показались вечностью. Пока офицеры гадали, как вытащить из грязи ребенка, не запачкавшись самим, пришел мой отец. Я с ужасом смотрела на то, как сползает с его лица хорошее настроение и кричала: "Папа, это не я!” – разумеется, кивая на бутуза. Бутуз к тому времени сильно ко мне охладел, я же его возненавидела. Таким образом, в пять лет я познала, что от любви до ненависти один шаг. И шаг этот прямо на дно фонтана. Папа, осознав мое горе, ругаться не стал. Под сочувственные взгляды однокурсников он обреченно полез на дно, и вскоре мы, растерянные и грязные, отправились через весь город домой отмываться. По пути он, стараясь меня ободрить, вспоминал свое детство, но я не смеялась. Я молча и гордо несла свою боль. После этого было еще много в моей жизни плохого: утраты, предательства, даже смерть близких и родных людей, но почему-то та, первая боль, осталась в душе самой острой.– Людмила, ваш отец был офицером, а кем была ваша мать?– Мама моя скромная, деликатная и очень талантливая. Она мечтала стать модельером, прекрасно рисовала, великолепно шила, но ее постигла участь большинства офицерских жен. Кем можно работать в военном городке? Продавцом или учительницей. Поскольку времена была не слишком сытые, мама выбрала торговлю и кормила семью. Но даже в торговле офицерской жене трудно сделать карьеру. Кочуя по стране, ты везде чужой, хорошие места уже заняты, нет поблизости родственников-друзей и тобой затыкают все дырки. Ей приходилось совсем нелегко: двое детей, муж постоянно на службе: даже в праздники, даже на Новый год. Уже позже, когда отца направили преподавать в военном училище, и мы осели в Ростове-на-Дону, ей стало легче. Мама стала заведующей, и мой младший братик обрел возможность спать в подвалах складов на коробках с пресловутым «совдеповским» дефицитом. Теперь мама живет моими успехами и радуется им вместо меня. Здесь хочется низко поклониться всем офицерским женам. Они, если так можно выразиться, патриоты семьи. Вся тяжесть офицерской службы ложится на их хрупкие плечи, и несут они ее радостно и светло, не ропщут. Это не красивые слова, а суровая наша действительность. Когда мои родители поженились, отец окончил военное училище и получил распределение в Армению, в маленький городок. Мама, не задумываясь, поехала за ним. Из Ленинграда. Там, в Степановане, я и родилась. Потом отец поступил в академию – подарил маме шесть лет Москвы, а дальше тяготы военной службы. А мама была молодая, юморная, красивая. Ее заметили прямо на улице и даже серьезно предлагали сниматься в кино, но пора было уезжать из Москвы, и она отказалась. Кстати, каким-то чудесным образом отцу, в конце концов, удалось от академии получить в коммуналке приличную комнату. Свою комнату. По тем временам это роскошь. Разведись мама с мужем, она могла бы остаться в Москве, а не ехать в леса дремучие. Думаю, в наши времена многие женщины так и поступили бы, но тогда такие поступки были редкостью. Мама последовала за мужем. И я семилетняя, как настоящая капитанская дочка, патриотично отправилась колесить по свету за своим служивым отцом: он в награду за хорошую успеваемость получил распределение в жемчужину русской глубинки: в город Тейково Ивановской области. Все нормальные люди едут в столицу тогда, когда вырастают и умнеют, я же поступила наоборот: сначала уехала из Москвы, а потом поумнела и подросла. А если серьезно, я не жалею, что мы кочевали, словно цыгане. Благодаря отцу я повидала Россию, узнала много интересных людей, наблюдала многообразие нравов и обычаев нашего народа. Все это пригодилось теперь. К примеру, Маруся, подруга моей главной героини Соньки Мархалевой, просто списана с приятельницы моей мамы, жительницы маленького городка, тети Жанны. Жанна была бойкая, сильная, как ребенок наивная и очень любила пожрать. Не поесть, а именно пожрать, иначе не скажешь. А цыганщина до сих пор у меня в крови. Мы с мужем живем на два дома: то в Петербурге, то в Ростове. А теперь, когда я стала сотрудничать с "ЭКСМО”, мы вообще оказались в треугольнике: Ростов – Москва – Петербург и обратно.– И по-прежнему наблюдаете нравы людей?– О, да! Подмечаю. Нравы сильно разнятся. В Петербурге принято одно, в Ростове – совсем другое и уж абсолютно иначе живут в Москве. Кстати, сейчас модно ругать Москву, а мне она нравится. И сам город и его жители. Нравятся и москвичи коренные, и приезжие, и очень приезжие. Я люблю их за то, что они спешат жить. Им до всего есть дело, они жаждут новизны, они легко идут на контакт, готовы помочь и советом и делом. Москвичи заводные в самом хорошем смысле. Правда там, где собирается столько заводных, приходится крепко стоять на земле. Нельзя парить в облаках. Москва – очень концентрированный город: и хорошее, и плохое в нем слишком густо замешано. Чуть зазеваешься и... фьють, а тобой уже ужинают. И здесь чаще толкаются, потому что спешат. Москва производит отбор энергичных людей со всей России, и этим она интересна. Я влюблена в этот город, словно в мужчину. И она отличный материал для исследования. Мечтаю философский труд о Москве написать: это уже не просто город, который строят люди, это живой организм, который строит людей. Похоже, вышел каламбур.– И мне так кажется: они его строят, а он их ставит в строй.– Думаю, можно смело в графе "национальность” писать: москвич, так сильно меняются здесь люди. Даже у самых медлительных появляются особый темп, жажда жизни, неуемный задор. У меня в Москве тоже все это появляется, но когда я возвращаюсь в Петербург, исчезает.– Почему?– В Питере люди мягче, спокойней. Они медленней ходят, тише говорят, чаще учитывают интересы друг друга. Однажды мы с мужем, надолго уезжая в Ростов, неудачно сдали нашу квартиру. Жилец – богатый бизнесмен – выглядел милым приличным человеком. Он обещал первоклассный присмотр за нашим добром, но оказался настоящим дебоширом: даже по окнам из пистолета стрелял – все рамы разнес вклочья. Мы с мужем вынуждены были бросать дела и спешно мчаться в Питер его выдворять. Ад в квартире стоял кромешный: обои ободраны, мебели своей мы вообще не обнаружили, одни обломки. Посмотрели с мужем друг на друга и пригорюнились. И вдруг зазвонил телефон, чудом уцелевший в сражении. Трубку снимаю и слышу вежливое: "Простите, это соседка вас беспокоит, что с нижнего этажа. По тишине поняла, что вы приехали, и решилась вам позвонить. Вы больше, пожалуйста, свою квартиру Мише не сдавайте. Он такое здесь творил: настоящий бедлам. Вопли. Женщины. Выстрелы. Мы милицию вызывать хотели”. Я, преисполняясь сочувствием, спрашиваю: "Почему же не вызвали?” "Ну что вы, – растерялась соседка. – Как можно милицию вызывать? А вдруг она приедет. Тогда у вас будут неприятности”. Только представьте, Елена, я подкинула ей массу хлопот, а ее волнуют мои неприятности. Вот такой деликатный Питер, милый и мягкий. И немного ленивый. Я его очень люблю.– А каков Ростов?– От своих ростовских соседей такого понимания я ждать не могу. Там вызывать милицию даже и не подумают. Сами бандита скрутят и выгонят, а потом темпераментно выскажут все наболевшее прямо в лицо хозяевам. Казаки – бедовый народ, весело даже дерутся. А казаки там все: и армяне, и татары, и даже евреи. Порой, даже я. Я обожаю Ростов. В этом городе есть то, чего нет ни в Москве, ни в Питере – южный многонациональный колорит.– В чем же он заключается?– Масса диаспор: греки, цыгане, татары, армяне, уже и грузины, даже курды и турки... Долго перечислять.– Они есть и в Москве.– Вы правы, Елена, но в Москве они в основном живут очень закрыто, со своим бизнесом, своими праздниками. В Ростове понятие "диаспора” очень условно. Там просто много всякого народа, который перемешался уже давно. И все дружно уживаются. Такого расслоения общества, как в Москве и Питере, тоже нет. Очень богатых мало и мало очень бедных. Ростов просто благополучный. Народ в основном зажиточный, сытый и очень веселый, потрясающе отзывчивый на юмор. В очередях, на остановках люди запросто сходятся и сразу дружат, и расстаются уже, как родственники, хором ругая соседей, дороги, правительство... Куда ни пойдешь, везде шутят, смеются, у всех улыбки на лицах. Что еще нужно писателю иронического жанра? Поэтому я в Питере отдыхаю, а в Ростове работаю. На рынок (по-ростовски – базар) лишь выйдешь и получишь такой заряд бодрости, только знай себе пиши. А вообще, я люблю людей, обожаю общаться, подмечать тонкости всевозможных характеров, наслаждаюсь чужими привычками, жестами, мимикой, прихватами и приколами. Может, поэтому и стала писателем.
